Фрагмент автобиографии. Глава 1. РОЖДЕНИЕ

Я родилась 20 февраля 1961 года в городе Петропавловске-Камчатском. Будучи родом из Оренбуржья, по месту своего рождения так стала камчадалкой. Родители мои родились, прожили свои детство и юность в одном городе, Сорочинске, Оренбургской области. Учились в разных школах и не были знакомы в детстве. Папа рано уехал учиться в Чкаловское (ныне Оренбургское) артиллерийское училище и возвращался в родной город только на побывку. Познакомились они в один из отпусков папы, когда он уже был офицером и служил на Камчатке. Мама закончила торговый техникум и работала в магазине. Единственным местом развлечения в городке были танцы, где мои родители и встретились. Через три года после знакомства, переписки и редких встреч во время папиных отпусков они поженились. Немалую роль в этом сыграла мамина мама, моя бабушка Сима (Серафима Александровна Яковенцева), которая внимательно отслеживала маминых ухажеров и выдавала свое житейское заключение, кто годится в мужья, а кто просто пустозвон. Папа получил высокую оценку, и 7 мая 1960 года мои родители зарегистрировали брак, а 14 мая сыграли свадьбу. Всю жизнь папа поздравлял маму с очередной годовщиной именно 14 мая, а не 7-го числа. Мама никогда не помнила день свадьбы. Папа чтил этот день всегда. Я не помню, как все было в ранние мои годы, но когда стала обращать на это внимание, запомнила, что папа всегда приносил маме цветы в этот день. А она удивлялась и спрашивала, в честь чего. Видимо, для папы этот день и их совместная жизнь были важнее. Они прожили вместе 48 лет. В год, когда папы не стало, мне исполнилось 47 лет. И вот уже 11 лет я живу без папы. Опиралась сейчас только на мамины воспоминания и свои, с тех пор, как стала помнить себя.

После свадьбы папа уехал на службу, а мама, уже беременная мной, осталась жить в доме его родителей, моих дедушки и бабушки, Петра Федоровича и Маргариты Михайловны Мухортовых. Совместная их жизнь не задалась. Маму с первых дней беременности мучил токсикоз, и она не могла ни поесть толком, ни приготовить, ни вести хозяйство, что вызывало недовольство бабушки Риты. Дедушка Петя и его мама, моя прабабушка Саня (Александра Ивановна Сарговицкая) жалели маму, но изменить для нее обстановку в доме не могли. Тогда мама переехала обратно домой и написала отцу, чтобы он забирал ее к себе. Так, в конце лета 1960 года мама приехала вместе со мной в Петропавловск-Камчатский. По ее рассказам, я знаю, что беременность протекала тяжело вплоть до самых родов. Вначале родители жили в одной комнате в коммунальной квартире в гарнизоне, а потом переехали в дом на две семьи, где было попросторнее, но приходилось топить две печки, носить и греть воду, ходить на двор на улицу. Как это было делать суровой зимой, когда снега наносило по крышу? Однажды мама пошла за пайком (офицерам полагалось довольствие) и тащила здоровенную рыбину, наверное кижуча или чавычу, и тут за ней увязались бродячие собаки. Пальто застегивалось к тому времени только на одну пуговицу, полы раздувались ветром, сверху повалил снег, да еще собаки норовили ухватить рыбу за хвост. Мама подняла какую-то палку и свободной рукой отгоняла их. Папа целыми днями был на службе, часто уезжал на ученья и стрельбы, в хозяйстве был бесполезен, со слов мамы. В этих условиях мама меня доносила.

В день, когда маму повезли в роддом, была сильная метель, всё завалило снегом, дорог видно не было. Папа вызвал БМП (боевая машина пехоты) и отвез нас рождаться. Мне довелось этим летом поездить на вездеходе по бездорожью. Болтает из стороны в сторону. Как мама ехала со схватками, не представляю. Роды были тяжелыми и продолжались больше суток. На следующее утро, в 11:45 я родилась. Крупная, 4 300 г, девочка, здоровая. В этот день пурга прекратилась, выглянуло солнце, и снег засверкал в его лучах. Вот так появилась на свет Лариса Геннадьевна Мухортова, камчадалка оренбургского розлива.

Я не помню себя в раннем детстве. Могу судить лишь по фотографиям и маминым рассказам. Спокойная, всем довольная девочка. Всегда чистая, ухоженная. Врач, который приходил к нам домой для осмотра, любил поиграть со мной, повозиться, задержаться подольше. Соседи судачили о том, что он неспроста у нас засиживается. Маме я досталась тяжело. Воду для купания и стирки приходилось набирать из бака и кипятить. Пеленки сохли долго. Она их проглаживала с двух сторон. Отопление в доме было печное, топить надо было дровами. Про «две печки истопить» я слышу всю свою сознательную жизнь. Однажды, когда папа уехал на соревнования по пулевой стрельбе, мама вышла на улицу погулять со мной и упала в обморок. Командир отозвал его в город. Мама всю жизнь вспоминает этот случай. Видимо, действительно было очень тяжело «одной на краю света» растить ребенка. С этого времени у мамы начала болеть спина и болит по сей день. Я всегда чувствовала вину, что родилась и доставила маме своим рождением столько неприятностей. И доставлю ещё, и буду не раз виновата, всю жизнь. Это при том, что я была желанным и любимым ребенком. Папа хотел девочку и любил возиться со мной и тискать до слез. Мама очень старательно следила за гигиеной, наряжала меня в чистое, выдраивала до скрипа некрашеные дощатые полы. Она не была избалованной белоручкой, дома с ранних лет помогала маме и могла сама приготовить поесть и в доме убрать. Но там ей пришлось тяжело одной и потому, как она говорит, больше детей не захотела, хотя такой момент был десять лет спустя. Так я и выросла единственным ребенком в семье.

Камчатку покинула в полтора года по причине перевода отца на новое место службы, в город Черняховск, Калининградской области. Если Калининград я уже посещала и имею представление об этом крае, то о Камчатке могла судить лишь по воспоминаниям родителей и общедоступным источникам. Папа служил там с 1956 года, но мало что рассказывал о своих впечатлениях, хотя знаю, что он повидал этот край достаточно. Мама кроме места, где мы жили, и нескольких вылазок в Дом офицеров и на набережную, нигде не была. Ей приходилось ходить куда-то далеко за молоком для меня, поскольку я отказывалась есть кашу на сгущенке. Но рассказать об этом особо нечего. Ещё из её рассказов я знаю, что первым любимым блюдом у меня была красная икра, которую я аккуратно брала пальчиком и по одной икринке отправляла в рот, с изумлением раскусывала и причмокивала язычком. А больше, кроме манной каши, покормить было нечем. Через год я встала на ножки, и они прогнулись колесом вследствие рахита. Больше воспоминаний о Камчатке я не получила.

И вот так мне захотелось повидать свою малую родину, что я стала мечтать о поездке около 10 лет назад. Мечтала, мечтала и домечталась - всё сложилось как нельзя лучше в этом году, когда мне исполнилось 58 лет. Я прилетела в июле на 8 дней и повидала город, Авачинскую бухту, окруженную «домашними» вулканами, Халактырский пляж с черным песком; выходила в Тихий океан, слушала крики птиц на птичьих базарах, ловила и ела крабов, камчатскую уху; поднималась в кратеры (кальдеры) потухших вулканов и видела дымящиеся фумаролы (струи вулканических газов из трещин в кратерах), следы медведей на тропе, желтые рододендроны и каменную березу; ездила по камчатскому бездорожью, пила чистую воду из горных речек; летала на вертолете в долину гейзеров, где застала извержение нескольких гейзеров и грязевых источников; погрузилась в четыре разных термальных источника и ощутила всю мощь и красоту Камчатки. Мне казалось, что я ищу что-то все время и не нахожу. Не могу сформулировать, что именно я нашла на своей родине, но думаю, что посетила место силы, а значит, её и нашла. С ней и буду жить дальше.

Появление на свет сильно повлияло на дальнейшую жизнь, особенно когда я стала ощущать чувство вины за то, как тяжело маме далось мое рождение и жизнь на Камчатке. Я стала переживать её опыт как свой личный, сочувствовать и пытаться загладить свою «вину». Почему-то я не помню, как именно меня мама любила. Помню только её заботу, беспокойство обо мне, попытки оградить от неприятностей, а вот как иначе она проявляла любовь ко мне, я не запомнила. Хорошо помню папину любовь, время, проведенное с ним, его юмор, кругозор и стихи, которые он читал наизусть. В общем-то, у меня было здоровое и счастливое детство.